Рубрики
О чём плакал Ганс
Мне было тогда семь лет… Шла весна сорок пятого года. Картошку, величиной чуть ли не с горох, посадили на Первомай. Утром девятого мая я и сестра пошли на огород посмотреть, не выросла ли наша картошка (есть хотелось жутко!). Сидим, ковыряем чёрные лунки костлявыми ручонками в надежде найти «молоденькую». Вдруг видим: скачет на коне со стороны соседнего колхоза через овраги дядя Ваня, в руках красный флаг, кричит: «Победа!» (Сейчас так в кино показывают, но тогда это было именно так.). И мы, хоть маленькие и глупые, обрадовались, хотелось и плакать, и смеяться, и про голод забыли : бросили всё и бегом домой рассказать всем-всем… Так для меня закончилась война…
Через год недалеко от нашей деревни началось строительство газопровода. Траншеи рыли пленные немцы. Жители, а это женщины, старики и дети, относились к ним хорошо, без укора и злобы. После работы пленным разрешали сходить в деревню. Они приносили с собой солёную воблу, меняли её на хлеб, картошку. Были и всякие безделушки: зажигалки, портсигары, в деревне они считались вещами редкими, поэтому были в цене. Помню, мамка выменяла портсигар в подарок отцу. Но папирос не было, и мы хранили в нём пуговицы.
Часто немцам просто нечего было обменивать, и их кормили просто так. Они улыбались грустно, удивляясь, лепетали: «Данке, данке».
Мы, ребятишки, бегали смотреть, как они работают. Казалось бы, вот они - враги наши, из-за кого мы страдали. Отомстить, посмеяться над ними, но нам было просто интересно.
Сначала наблюдали издалека, а потом приноровились, стали с ними разговаривать. Многие из пленных могли кое-что сказать по-русски. Но это у них так нескладно получалось, что мы со смеху покатывались. Немцы веселились вместе с нами. Они делали для нас свистульки, а мы, взамен, отдавали морковь, картошку. Так что-то вроде дружбы у нас завязалось.
Был среди пленных немец Ганс, который умел ложки деревянные вырезать. Ребятня столпится возле него, яблоки даёт взамен на ложку. Я была меньше всех, оказывалась позади толпы, и ложек мне не хватало, тогда я просто отдавала припасы.
Однажды, когда в очередной раз мы прибежали меняться, увидели, как Ганс сидел спиной к нам на краю траншеи и играл что-то очень грустное на губной гармошке. Оглянувшись, встал, подошёл через толпу ко мне, коверкая слова, спросил, как меня зовут. «Катя», - ответила я. Он улыбнулся, полез в карман и протянул новенькую, только что вырезанную деревянную ложечку. Я смотрела на него удивлённо. И тут слёзы медленно покатились из глаз пленного. Чистым отцовским взглядом долго смотрел он на меня и что-то бормотал по-своему.
О чём он плакал? В тот момент я не могла понять. Но как сейчас помню его глаза, без слов говорящие, тоскующие.
На следующий день никого на этом месте не было. Ребятишки увидели только, что уже далеко что-то замаячило на горизонте. А это наши немцы, уходя, шапками машут…
Так закончила свою историю моя бабушка. Простая история, но тронула меня, заставила посмотреть на людей иначе. Понять, что главное в человеке – человечность. И никакая война не сможет разрушить это.
Я поняла, почему плакал немец. Моя «маленькая» бабушка, худенькая, беленькая, была очень похожа на его дочь. На его родную дочь, оставленную где-то далеко в Германии наедине со страшной войной.
21-02-2020 Новости